14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге на Сенатской площади произошло небывалое доселе в России событие. Группа гвардейских офицеров пыталась произвести государственный переворот не с целью возвести на престол какого-то нового монарха, но с целью изменить весь государственный строй. Попытка закончилась неудачно. Участники путча были арестованы. Через полгода пятеро из них были повешены. То были: Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и Пётр Каховский.

Тайный Верховный уголовный суд, специально учреждённый по этому делу императором Николаем I, вынес смертный приговор 36 участникам мятежа, из которых пятерых приговорил четвертовать, остальным отрубить головы. Император оставил в силе смертный приговор только для пятерых, определённых к четвертованию, заменив им столь жестокий и варварский способ казни повешением.

В бумагах Павла Пестеля нашли рекомендации относительно установления будущего образа правления. Декабрист, мало того, что хотел учредить в России республику, предостерегал против попыток реставрации монархии и считал, что они могут быть предотвращены только поголовным истреблением всех членов династии Романовых до последнего человека, невзирая на пол и возраст. Такого непримиримого и жестокого врага Николай I, конечно, пощадить не мог.

Кондратий Рылеев был единственным руководителем восстания, не носившим на момент его военный мундир. Возможно, это больше всего и возмутило суд и императора.

Пётр Каховский лично пристрелил во время восстания петербургского генерал-губернатора Михаила Милорадовича и командира лейб-гвардии Гренадерского полка Николая Стюрлера.

Суд приговорил к смертной казни ещё 31 человека, однако Николай I оставил их в живых. Среди них привлекает к себе внимание фигура князя Сергея Трубецкого. Он должен был руководить восстанием на Сенатской площади (был назначен заговорщиками «диктатором» восстания), однако в день мятежа так и не явился к собратьям. Это, несомненно, было оценено императором, заменившим Трубецкому смертную казнь вечной каторгой, потом – 20 годами каторги с вечным поселением в Сибири.

Было бы затруднительно перечислить всех, кому смертную казнь заменили вечной или срочной каторгой, а тем более мотивы, которыми при этом руководствовался император. Самым главным мотивом было, конечно, то, что Николай I решил ограничить пролитие крови теми пятью главнейшими деятелями восстания, которых суд признал достойными четвертования. Остальных приговорённых к смерти царь пожелал оставить в живых. Здесь, пожалуй, стоит упомянуть тех, которым смертная казнь была сразу, а не спустя какое-то время, заменена срочной, а не пожизненной каторгой.

Прежде всего, это Вильгельм Кюхельбекер. По утверждению суда, Кюхельбекер лично стрелял в генерала Воинова и собирался покушаться на брата императора, великого князя Михаила. Кюхельбекеру сразу назначили 20-летнюю каторгу – как было написано, «по уважению ходатайства Великого князя Михаила Павловича». То есть, получалось, что его простил тот, кого он собирался убить.

«По уважению чистосердечного раскаяния», наказание было сразу смягчено подобным образом ещё нескольким декабристам: Матвею Муравьёву-Апостолу (родному брату казнённого), Александру Бестужеву, Никите Муравьёву, Сергею Волконскому, Ивану Якушкину. Всем, кому изначально срок каторги был назначен в 20 лет, его сократили потом до 15 лет.